В тридцать три пора бы сформулировать. Проще начинать с музыки, хотя закончу я не ею.
Хорошая русская музыка пришла ко мне с Кортневым и Покровским, позже случайно вперемешку подвезли I am waiting for you last summer, Пикник, Анакондаz, Дайте танк! и что-то еще. А в основном я русскую сцену не знаю. Фанатеть и простаивать четырехчасовые очереди ради первого ряда я начала сразу с финнов, чтобы два раза не вставать. В середине 2009 ободрала сердечко о треки уже закрывшихся Ska-P, что-то перевернулось и далее везде.
У меня нет однозначного отношения к формуле born in USSR. Потому что быть борн ин юссар на моих глазах означает до двух взаимоисключающих противоположностей. Это и шовинистическая губа до пола при упоминании "лабусов" и "чурок" и полное незнание и нежелание знать культуру своих соседей по конфедерации. Это и острое желание вникнуть в суть латвийского, эстонского, восточнославянского, таджикского и грузинского менталитета и такое чувство, будто не зная грузинского или тарашкевицу я похабно обкрадываю сама себя.
Я загорелась и прооралась от Восточной Европы в 14 лет, еще не зная, что такая сфера знаний существует (а она существует, сгоняйте в гуманитарный корпус МГУ и полюбуйтесь на табличку кафедры украинистики и белорусистики на шестом этаже из одиннадцати). Мне кажется, что способность получать удовольствие от родственных языков - физиологическая, и если имеется в нервной системе, то как обоняние II.
После года в шараге (как любому гуманитарию, мне захотелось после истфака стать кем-то суровым, киномехаником например) я вернулась в альма матер ломиться в аспирантуру ради пизданутой идеи сделать своим проектом подробную перелистную карту-атлас по истории ВКЛ, Чехии и Украины (проект мягко отклонили в связи с его исполинской неподъёмностью, взамен предложили выдыхать и сужаться).
Я сузилась и в середине 2010 подала документы в Пражский университет (провально), а в начале 2010 - в Тартуский и Виленский университеты (успешно). Дальше началось четырехлетнее роуд-муви с изрядными инсайтами, некоторыми запоями, попытками делать (плохую) электронную музыку и смирением перед необъятностью миссии познать УСЮ Восточную Европу от палеолита и асфальта до яблонковского говора и видов с крыш.
Это прервало меня как actually советского человека, потому что советский человек клал с прицепом на яблонковский говор и считал соседей говном. Но это же, по-моему, сделало меня тем невозможным гипер-советским человеком грамматической категории future inoccured, непроизошедшего будущего, который действительно все это не только подчинил политически, а полюбил, вылизал, трахнул, аннигилировался и познал.
У меня тоннельный синдром, комплекс демиурга и имперские замашки курильщика. Мне тридцать три года. Я родилась на Сретенке в восемьдесят шестом, на следующий день после Дня дураков и до сих пор не жалею об этом.